— Нет! Вы не должны туда входить!

Монахиня, видя нерешительность рыцаря, остановившегося у дверей, попыталась задержать его. Однако ее настойчивость возымела обратный эффект.

— Это же часовня, разве нет? — мужчина вопросительно поднял брови. — А может, я хочу помолиться.

— М… может быть, — выдавила из себя женщина, — но я бы не советовала вам входить туда прямо сейчас.

Не обращая больше на нее внимания, Лайон вошел внутрь. От сквозняка задрожало пламя сотни свечей, горевших перед алтарем. Несколько монахинь стояли вокруг сгорбленной фигурки. Их черные клобуки отбрасывали причудливые тени на стены. Картина при свете мерцающих свечей напоминала сцену страшного суда. Лайону показалось, что он попал в преисподнюю. Женщины — словно ведьмы, исчадия ада, которые набросились на поверженную жертву. Жертва, насколько мог рассмотреть мужчина, — хрупкая женская фигурка в сером одеянии и белом покрывале, наброшенном на волосы. Она стояла на коленях, закрыв голову руками и вздрагивая от ударов толстой палки, которую аббатиса с видимым удовольствием опускала на ее спину. Во время избиения послушница не издала ни единого звука, и Лайону стало жаль несчастную. Какое же ужасное преступление совершила она, какой тяжкий грех лежит на ее душе?

Прекрасно понимая, что не имеет права вмешиваться, мужчина уже было повернулся, чтобы уйти, однако он слишком долго колебался. Белое покрывало упало с головы коленопреклоненной женщины, и у Лайона перехватило дыхание. Только один раз в жизни он видел волосы такого неподражаемого серебристого оттенка. Ни золотистые, ни белые, а цвета настоящего серебра, такие густые и блестящие, что почти слепили глаза.

Девушка повернула к нему лицо, и рыцарь побледнел, узнав острый упрямый подбородок, высокие скулы, четко обозначившиеся от сдерживаемого крика. Ариана Крэгмир.

С момента последней встречи прошло пять лет, но Лайон отчетливо помнил все. Слегка вздернутый маленький носик, высокие скулы, чувственные губы, бывшие немного полнее и ярче, чем требовала мода того времени, изумрудно-зеленые глаза и чудесные волосы. Что, во имя всех святых, здесь происходит?

— Стойте!

Рука аббатисы, занесенная для удара, застыла в воздухе. Глаза всех присутствующих устремились на рыцаря, решительно шагающего к алтарю.

— Лорд Лайон? — со страхом произнесла аббатиса.

Норманнский Лев был могущественным и влиятельным землевладельцем, правой рукой короля Вильгельма. И почему ему вздумалось приехать в монастырь именно в этот час?

— Что привело вас в нашу скромную обитель? Вам следовало бы подождать меня в приемной. Я почти закончила. Привратница не должна была позволять вам входить в часовню.

— Во имя Господа и Святого распятия, мадам, что вы делаете с моей женой?

Все еще стоя на коленях, Ариана со страхом взглянула через плечо, не в силах понять, что происходит. Она, от боли уже не воспринимавшая реальное и нереальное, решила, что перед ней стоит сам архангел, спустившийся с небес, чтобы ее спасти. Служитель Господа возвышался над нею, закованный в серебро и золото. Девушка закрыла глаза и покачнулась. Видения, редко посещавшие ее после приезда в монастырь, внезапно нахлынули на нее. Ариана задрожала: тьма, окружавшая Лайона, поглотила все и всех, окутав часовню мраком. Она видела бурю: ветер, дождь, зловещие грозовые тучи — словом, неуправляемую стихию. Такая сила сметет все, что находится на ее пути.

Лайон заметил, как девушка покачнулась, и подхватил ее на руки, прежде чем она упала без чувств на холодный каменный пол. Вскрикнув один раз, когда ее израненная спина коснулась металлического нарукавника рыцаря, Ариана затихла. Затуманенным взором послушница видела, как пелена покрывала Норманнского Льва, и чувствовала, что она затягивает и ее, как трясина. Затем девушка увидела смерть, которая, как ей показалось, усмехнулась беззубым ртом. Этого оказалось достаточно, и бедняжка впала в забытье.

— Клянусь кровью Создателя нашего, вы убили ее, — закричал Лайон, и мужественное сердце тревожно забилось. — Она закатила глаза и стала холодной, как мертвец! Я словно держу камень в руках!

— Вы ошибаетесь, милорд, — успокоила его аббатиса. — С ней случались такие припадки, мы считаем их уловками. Это и раньше происходило, но она всегда быстро приходила в себя.

— Ариана больна? — рыцарь почувствовал угрызения совести. Ему казалось, что стены монастыря Сент-Клер являются надежным убежищем для юной девушки, нуждающейся в хорошем воспитании, иначе он бы нашел другое место для жены. — Почему мне об этом ничего не сказали?

— Да нет, милорд, у вашей жены отличное здоровье. Как я уже говорила, это ее очередная уловка.

— Я отнесу леди Ариану в ее келью, где она сможет отдохнуть перед отъездом.

Аббатиса знаком предложила Лайону следовать за ней.

— Сюда, милорд.

Мужчина нес девушку на руках по узкому коридору, пока монахиня не остановилась перед маленькой кельей. Когда она открыла дверь, Лайон вошел внутрь и сморщился от отвращения.

— И вот за это я платил огромные деньги?! За эту крохотную каморку, где стоит узенькая кровать, стул и всего одно-единственное окно?

С его уст посыпались проклятия. Перепуганная насмерть аббатиса побледнела и осенила себя крестным знамением.

Лайон, подойдя к кровати, осторожно положил Ариану на живот. Она застонала, но не очнулась. Нахмурившись, он надорвал ворот ее одеяния и осмотрел спину.

— Милорд, что вы делаете? — монахиня неодобрительно покачала головой.

— Я хочу узнать, что вы натворили со спиной моей жены. Ее нужно подлечить, чтобы она смогла отправиться в дорогу завтра на заре.

Аббатиса нахмурилась. Потеря Арианы Крэгмир означает потерю значительной части дохода.

— Вы хотите ее забрать? Я полагала, что вы отправили ее сюда навсегда. Все эти годы вы были очень щедры.

— Я забираю леди Ариану в Крэгмир, ее родовое поместье.

Не обращая больше внимания на назойливую женщину, чье присутствие невыносимо его раздражало, он полностью обнажил спину лежащей без чувств девушки. Даже при свете одной-единственной свечи, тускло освещавшей келью, Район увидел следы от многочисленных побоев. Новые кровоподтеки слились со старыми, чуть зажившими.

— О Господи, — сорвалось с губ изумленного рыцаря.

Синяки на спине Арианы уже стали багровыми. Аббатиса, должно быть, набила руку, потому что знала, с какой силой надо бить, чтобы не порвать кожу. Вздувшиеся полосы начинались от плеч и спускались до ягодиц. Лайон различил и желтые следы от предыдущих побоев.

Мужчина повернулся к аббатисе и обратился к ней с кажущимся спокойствием:

— Что же она сделала, что заслужила столь суровое наказание?

— Ваша жена непослушна, дерзка и непокорна, она не признает никаких правил и не понимает никаких слов. У нее несносный, упрямый характер, который вы и пытались укротить, поместив ее сюда. Вы же сами, милорд, просили смирить ее дух и смягчить ее натуру. Но, увы, это еще не самое страшное.